Сегодня оно выглядит таким непривычным – настоящий привет из прошлого. И вскоре, вероятно, окончательно отойдет к области раритетов, заняв место где-то между дисковым телефонным аппаратом и керосиновой лампой. Однако всего лишь несколько десятилетий назад бумажные сообщения были основным способом «удаленной» связи. А на заре прошлого века и вовсе единственным. Жители старого Хабаровска, как правило, отправляли письма в Центральную Россию и терпеливо ждали ответа месяцами. И день, когда он, наконец, приходил, превращался в настоящий праздник. Столько событий таилось в потрепанном бумажном конверте! Впрочем, он и сам мог бы рассказать не менее увлекательную историю о собственных приключениях, пережитых в пути к своему адресату.
Состояние «почтостояния»
Теснясь вместе с другими письмами в плотном мешке, опечатанном свинцовой почтовой пломбой, конверт объезжал полмира. Его трясло на ухабах по бездорожью в тарантасе, запряженном тройкой лошадей. Он плыл по реке на маленькой лодке или по морю на огромном пароходе, везущем пассажиров из Одессы во Владивосток. Тунгусский проводник нес его в холщовой сумке через тайгу. Порой он ехал в почтовом вагоне по свежей ветке железной дороги, соединяющей запад и восток страны. Иногда – катился по глубокому снегу на собачьей упряжке. И все-таки попадал туда, где ждали вестей. Очень долго ждали. В 1861 году генерал-губернатор Восточной Сибири Николай Муравьев‑Амурский в одном из докладов правительству заметил, что письму из Москвы требуется три месяца, чтобы достичь Пекина. Первый месяц занимал путь до Иркутска, второй – до устья Амура, и еще один требовался на путешествие по китайской стороне. И это если не брать в расчет то, что дорогу сообщению могло перекрыть межсезонье. Весной и осенью, во время разлива Амура, доставка корреспонденции останавливалась. Существовал даже термин – «почтостояние». Так что, если первые поселенцы сетовали, что долго не получали писем, это значило, что прошло более полугода. По этой же причине они редко выписывали газеты – новости успевали безнадежно устареть.
Отсутствие связи с внешним миром было одной из основных проблем на Дальнем Востоке, который только начинал осваиваться. Власти тратили огромные суммы и прилагали большие усилия, чтобы решить ее в минимальные сроки. По всему будущему краю через лес строили дороги (тракты), вдоль которых ставили почтовые станции (станки). Перед ними размещались столбы с двуглавыми орлами, названиями и обозначением числа верст – расстояния до крупных населенных пунктов. Такие станки представляли собой маленькие теплые дома, в которых служба доставки почты могла согреться, передохнуть и сменить лошадей. Их поставляли окрестные поселенцы. Но, чтобы этот «транспорт» оказался качественным, его владельцев следовало заинтересовать. Для чего «фермерам» платили по 15 серебряных рублей за пять месяцев пользования парой лошадей в зимнее время. В итоге содержание станций обходилось в большую сумму.
В 1858 году Муравьев‑Амурский решил, что центром почтовой связи на Дальнем Востоке станет только что основанный и удобно расположенный военный пост Хабаровка. Отныне все «письменные потоки» сводились именно к нему. Появились и почтовые традиции, с давних пор принятые в Центральной России. «Ямские тройки с бубенцами» понеслись и по отдельным участкам Дальнего Востока. Лошади, запряженные по трое в один ряд, имели упряжь с колокольчиками, чтобы о прибытии почты слышали издалека. Ямщиками же называли крестьян, управлявших почтовой повозкой.
И в огонь, и в воду
Хотя уже к 1862 году почтовое сообщение существовало на большей части Дальнего Востока, но и десять лет спустя до экспресс-доставки было далеко.
«В то время почта из Европейской России до Хабаровки шла месяца три и получалась летом два раза в месяц, зимой раза три, осенью и весной во время распутицы мы бывали отрезаны от мира почти два месяца», – вспоминала в своих мемуарах Раиса Фриессе, жена одного из первых поселенцев – военного инженера.
В 1872 году 19‑летняя Раиса сама путешествовала вместе с почтой, добираясь из Сибири в Хабаровку сначала в тарантасе, а потом и на пароходе. И сегодня мы можем глазами этой искательницы приключений взглянуть на доставку писем.
«Между Нерчинском и Сретенском еще не было восстановлено почтового сообщения, почта отправлялась с почтальоном до того пункта, до которого можно было проехать и куда должен был прийти за почтой пароход из Сретенска. Я упросила почтмейстера (начальника почтовой службы населенного пункта и прилегающей области) разрешить мне ехать с почтальоном. Он, конечно, позволил, но предупредил, что почта может прибыть к месту раньше, чем подойдет пароход, и мне придется ночевать на берегу, а то и прождать целые сутки. Наутро мы с почтальоном выехали из Нерчинска. На мое счастье, дождя не было, а ожидать парохода пришлось часа два на берегу Шилки. К вечеру мы благополучно добрались до Сретенска. Переночевав на почтовой станции, я на другой день уже села на пароход, уходивший в Николаевск. На всем пути от Сретенска до Покровки, где Шилка, сливаясь с Аргунью, образует Амур, не было почти никаких поселений, кроме станций, между которыми дороги не существовало. Сообщались они летом водой, зимой по льду, а осенью и весной по горным лесным тропинкам вьюком, с опасностью жизни, почему, вероятно, и станции эти носили странное название «Семь смертных грехов».
"Поддерживать сношения с Россией можно только телеграммами – вопросы в письмах не стоит делать, так как, получивши ответ, уже забудешь, о чем спрашивала..."
Раиса описывала не только собственные «почтовые» приключения, но и ее супруга, часто ездившего по «дикому краю». Однажды он вместе со спутниками остановился на пустынном почтовом станке. Там не было ни души: ни людей, ни лошадей… Но и признаков преступления тоже не имелось. Теряясь в догадках, куда все исчезли, визитеры отправились спать. А проснувшись, получили ответ на свой вопрос. «Утром какой-то корейский мальчик привел на станцию корейскую лошадку и рассказал, что прошлой ночью тигр разогнал всех лошадей, а ямщики побежали их искать и неизвестно, когда вернутся».
В другой раз почтовая повозка, на которой ехал супруг Раисы, попала в лесной пожар. Почувствовав приближение огня, Фриессе вместе с несколькими спутниками бросился в противоположную сторону и успел спастись. Ямщик же не появлялся. Все решили, что он погиб, однако некоторое время спустя он вернулся целым и невредимым. Оказалось, что «водитель» почтовой упряжки заехал на лошади в озеро и простоял там несколько часов, пока опасность не миновала.
Точка – тире
В первые годы на каждом станке вдоль Амура и Уссури служили по трое солдат. Впоследствии их сменили гражданские служащие. А почтовыми курьерами, как правило, назначались молодые офицеры. Часто им помогали казаки, которые несли почтовую (ямскую) повинность – обязательство, наложенное государством. В соответствии с ним казакам следовало предоставлять транспорт, оказывать помощь проходящим судам, снабжать их дровами и так далее. При почтовых курьерах они обычно играли роль телохранителей – доставка корреспонденции в те времена была весьма опасным занятием. Во второй половине ХIХ века «служба почтовой доставки» зимой передвигалась на санях, запряженных лошадьми, и ориентировалась по вестовым столбикам и специально расставленным вешкам – они помогали не сбиться с пути в сильный снегопад. Летом – на повозках и специальных почтовых лодках, которые плавали вверх и вниз по Амуру и Уссури. Иногда функции почтового курьера передавались коренному населению: генерал-губернаторы полагали, что местный житель отлично знает все тропы и быстрее добежит до места назначения. На самом же деле «гонец» отправлялся в тайгу, где спокойно вешал сумку с важными письмами на какое-нибудь дерево и отправлялся по своим делам. Месяц-другой такой «курьер» гостил у знакомых, рыбачил, охотился или просто находился дома. А потом уже мог и соизволить снять ту забытую сумку и доставить почту.
Впрочем, к концу позапрошлого века дальневосточники уже справились с невозможностью обмена экстренными сообщениями. Благодаря стараниям графа Муравьева-Амурского в 1862 году появился телеграф. Новая технология, редкая даже в Центральной России, позволяла передавать сообщения по проводам, а взамен требовала огромных затрат. В первую очередь денежных – организация «линии связи» между Хабаровкой и Санкт-Петербургом обошлась бюджету почти в 5 миллионов рублей! А также физических – чего стоила только установка телеграфных столбов и протягивание проводов по всей огромной незаселенной территории! И, конечно, интеллектуальных: для работы с дорогостоящими и хитроумными аппаратами Морзе, передающими зашифрованный сигнал на «языке» точка-тире, требовалась специальная подготовка. Ее можно было получить в школе телеграфистов, открытой незамедлительно вместе с первой линией телеграфа. Школа находилась в помещении телеграфной станции Николаевска-на-Амуре, обучение длилось год. После окончания школы выпускники сами выбирали себе любой пункт назначения из тех, которые были расположены вдоль Амура, и затем отправлялись туда нести службу.
В первые годы работы телеграфа простые жители не часто пользовались его услугами – не столько из-за недоверия, сколько из-за дороговизны. Двадцать слов, переданных из Хабаровки в Николаевск, стоили целых 2 рубля. За такую же сумму можно было купить 4 кг сахару или 2 кг пряников. Впоследствии «паутина» проводов телеграфа становилась все более плотной, и по мере «захвата» новых территорий стоимость телеграмм немного уменьшилась.
Голос на расстоянии
В 1884 году по всей стране почтовые и телеграфные службы официально объединились. Вместо почтового и телеграфного департаментов появилось Главное управление почт и телеграфов. Новое ведомство, как и оба прежних, входило в состав Министерства внутренних дел. Вскоре появилось новое обозначение и служащих ведомства – они стали почтово‑телеграфными чиновниками. Все они носили одинаковую форму темно-зеленого цвета, кроем напоминавшую военную. Однако одежду почтальонов отличали желтые металлические пуговицы и нашивки на кителе и фуражке – двуглавый орел, герб Российской империи, и рожок – символ почтовой службы.
В 1890‑х годах хабаровские почта и телеграфная станция располагались в казарме на Военной горе (нынешней улице Серышева) ближе к Амуру. Там они обосновались с момента своего основания. Но в этот период уже назывались Приамурским почтово‑телеграфным управлением и обслуживали Амурскую, Приморскую области и остров Сахалин – большую часть Дальнего Востока. В Хабаровске и других крупных городах появились ящики для почты, в которых можно было оставлять корреспонденцию. Почтовые служащие обходили их дважды в день и собирали сообщения.
К этому времени с момента появления связи на Дальнем Востоке прошло уже около 30 лет. Изменились ли сроки доставки писем?
«Почта приходит из России три раза в месяц; как только завидится издали почтовый пароход, на (пожарной) каланче вывешивают один флаг – для почты, приходящей из Владивостока, два флага – из Благовещенска, три флага – из Николаевска. Часто случается, что старая почта приходит после новой. Письмо от моей матери, посланное 1 июля, я получила лишь 26 сентября. Поддерживать сношения с Россией можно только телеграммами – вопросы в письмах не стоит делать, так как, получивши ответ, уже забудешь, о чем спрашивала», – негодовала в своих мемуарах жена Приамурского генерал-губернатора Варвара Духовская. Вместе с супругом она прибыла к его новому месту службы в 1893 году из Санкт-Петербурга. – «В октябре реки здесь начинают замерзать, и почта приостанавливается на несколько недель – изредка только на вьюках и на лодках доставляется корреспонденция, но в каком виде! Письма подмочены и разорваны, ни одного слова разобрать нельзя. Как долго не доходят сюда известия!»
Генерал-губернатор Сергей Духовской тоже указывал на подобные обстоятельства, но уже в докладах правительству. Он сетовал на то, что в городе до сих пор нет нормального чиновничьего аппарата, такого, как в других губерниях, и действуют всего лишь одна канцелярия и почтовое управление. В конце концов решили, что городу как минимум требуется новое здание почтово‑телеграфной конторы.
И в 1901 году началось строительство «офиса» на Николаевской площади (современной Ленина). Двухэтажный каменный дом, облицованный красным и серым кирпичом, возводился в течение двух лет. В 1903 году почтово‑телеграфная контора, расположенная по соседству с крупным корпусом Николаевского реального училища, открылась. Ее здание сохранилось, но сегодня оно полностью скрыто новыми постройками правительства Хабаровского края.
Спустя два года хабаровская почтово‑телеграфная контора оказалась в эпицентре политической жизни. В декабре все ее служащие присоединились к всероссийской забастовке «связистов», в результате чего на несколько дней город оказался в информационном вакууме.
Но в это время почта и телеграф уже не были единственными способами связи на расстоянии. В 1900 году в Хабаровске открылась первая телефонная станция. Возможность услышать голос того, кто находится в другом городе, казалась в то время настоящей мистикой! Однако сторонников прогресса среди хабаровчан оказалось немало. Вскоре уже около 900 жителей из 16‑тысячного населения стали обладателями телефона.
Впрочем, он не составил конкуренцию привычному для жителей способу общения. Основным средством послать весточку еще многие десятилетия оставалось старое доброе письмо в бумажном конверте.
Юлия Михалева